70 лет после Катастрофы. Память измаильчан жива

22 июня 1941 года Измаил подвергся артобстрелу немецко-румынскими войсками. Но захватить город сразу им не удалось: почти месяц части погранотряда, моряки при поддержке и прямом участии населения держали оборону. 20 июля 1941 года оборона была снята, два дня в Измаиле царило безвластие. Потом началось неизбежное: издевательства и грабеж местного населения оккупантами. Людям запрещали общаться на каком-либо языке, кроме румынского. После захвата Измаила начался жестокий террор.

Но наиболее ужасающей была доля целой нации. Речь о евреях. О том, как фашисты относятся к евреям, в Советском Союзе было известно накануне войны. Именно поэтому к моменту оккупации Бессарабии немецко-румынскими захватчиками многие евреи покинули город. Некоторым удалось уйти лишь в первые недели оккупации.
В нынешнем году городские власти с большим вниманием отнеслись к необходимости увековечивания памяти измаильчан, погибших в 1941 году: в июне создана рабочая группа, в прессе были даны объявления с целью разыскать очевидцев того, что происходило летом и осенью 1941 года в городе, а также свидетелей эксгумации расстрелянных евреев из колодца в Крепости в ноябре 1946 года. И, слава Богу, откликнулось немало людей. Сегодня мы публикуем воспоминания некоторых из них. Большое спасибо всем, кто не остался равнодушным к данной теме.

В публикации использованы лишь архивные документы и рассказы очевидцев.
 
Итак. Первая дата, указанная в документах КП "Измаильский архив", - 26 июля 1941 года. В этот день были официально организованы лагеря принудительного труда в Измаиле, Болграде, а также гетто в Болграде и Рени. Измаильское гетто образовалось 10 августа 1941 года. Измаильский лагерь, в котором использовался принудительный труд евреев, располагался на нынешней улице Пушкина, 13. Это было здание Большой синагоги. Туда было согнано 90 мужчин возрастом от 16 до 60 лет, но 40 из них были нетрудоспособными.
 
30 июля 1941 года Указом Министерства внутренних дел № 15739/941 евреям было запрещено передвигаться из города в город. И уже 1 августа 1941 года следует приказ № 5811/941, согласно которому евреи привлекаются к тяжелым работам. Этот документ не касался евреев, подданных других государств. Если узники отказывались работать, их не кормили. Если кто-то убегал из концлагеря, тогда расстрелу подвергался каждый десятый заключенный.

Труд заключенных лагеря использовался при строительстве дорог, железной дороги, для уборки города, а также на многих других городских предприятиях, откуда поступали запросы на рабсилу.
Гетто, как уже было сказано, официально сформировалось 10 августа 1941 года, по документам, узники размещались не менее чем в 22 дворах. Число несчастных достигало более 600 человек, среди которых были женщины, мужчины старше 60 лет и дети. Дворы гетто размещались в районе улиц Дзержинского, Кутузова, 28 Июня и Ленина. Жизнь узников гетто была невыносимой, люди были в растерянности, они не знали, что их ждет впереди.

Дадим слово очевидцам тех незабываемых событий.

Фаина Федоровна Киосева, измаильчанка:
- Когда началась война, наша семья жила на ул. Ленина, напротив нынешней городской бани. Рядом снимала квартиру еврейская семья: муж, жена и взрослая дочь. Вскоре после того, как румыны и немцы вошли в город, эту семью забрали. Соседи уходили спокойно, без истерик, они попрощались с нами и сказали, что, наверное, уже не вернутся. Эту семью и многих других евреев разместили в синагоге, которая находилась на углу улиц Комсомольской и 28 Июня. Здание оградили колючей проволокой. Сейчас этой синагоги уже нет. Моя мама носила заключенным молоко. Но потом мы узнали, что всех этих евреев увели в район Крепости и расстреляли. Нам, детям, тогда было лет по 12. Мы побежали в Крепость и нашли там место расстрела. Это была могила размером где-то 4 на 2,5 метра. Было жарко, земля сильно поднялась, и на ней образовались глубокие трещины. Когда мы пригляделись, то увидели сквозь трещину человеческие волосы. Мы очень испугались и убежали.

Елена Васильевна Гавлицкая, жительница с. Матроска:
- Была осень 1941 года. Мы с мамой утром несли на рынок молоко, шли по ул. Кутузова. Там мы увидели колону евреев, которых вели в Крепость. В колоне было человек 30: женщины, старики, мужчины. Их охраняли солдаты. Приблизительно в районе нынешней турбазы "Дунай" колону повернули направо. Мама запрещала мне смотреть в ту сторону. Но я увидела, как одна еврейка выбросила своего ребенка в кусты колючего кустарника, который у нас называют дерезой. Так эта женщина пыталась спасти свое дитя.
Говорят, малышка почти сутки молча просидела в кустах, ей было полтора-два года. И одна матросянская женщина подобрала этого ребенка и взяла в свою семью. Это было очень опасно, поэтому она так никому и не сказала, чей это ребенок. Всем говорила, что это ее дочь.
А тех людей, что шли в колоне утром, мы с мамой увидели расстрелянными на холме, когда возвращались после обеда с базара. На следующее утро трупов уже не было…

Виктор Федорович Арманчук, измаильчанин:
- В сорок первом я жил на нынешней улице Капитана Семенюка. Я тогда был ребенком, но хорошо помню, как по улице Болградской в сторону складов в Крепости вели колону евреев на расстрел. Охраняли их солдаты с собаками. Нам, детям, родители давали в карманы штанов картошку и хлеб, чтобы мы незаметно передавали эту скромную еду обреченным. В той колоне шли женщины, мужчины, дети. Среди них я узнал и мамину подругу Соню Васерман.
 
Мария Ильинична Александрова, измаильчанка:
- Осенью 1946 года наш классный руководитель Анна Львовна Берхман водила нас в Крепость. В то время из старого колодца вытаскивали останки расстрелянных в 1941 году евреев. В параллельном классе училась Сара Зильберман, ее родственники тоже были в этом колодце. Люди опознавали своих близких по личным вещам, одежде. Останки тех, кого близкие не забрали, захоронили в братской могиле в Крепости. На могиле установили деревянную тумбу красного цвета. Мы с друзьями дважды ходили к этой могиле - летом 1947 и 1948 годов. После того мы памятного знака уже не видели…

Евгения Моисеевна Захарова, измаильчанка:
- В 1946 году я работала завучем шестнадцатой школы. В ноябре я как-то шла по проспекту Суворова и увидела большую похоронную процессию. Это несли на еврейское кладбище (оно тогда располагалось в районе Выставки) останки евреев, расстрелянных в 1941 году и извлеченных изо рва в Крепости. Помню, что в процессии шел известный врач Шехтер, он тоже хоронил своих родственников.

*   *   *
Даже эти скупые сведения о геноциде еврейского населения в Измаиле дают нам достаточно полное представление о тех обстоятельства, в которых оказались измаильчане. В настоящее время в городе ведется работа по восстановлению картины того времени, а также по увековечиванию памяти погибших мирных жителей Измаила. Но в этой теме есть еще много неясностей, и потому предстоит осуществить немало работы. Сделать это необходимо. По тому, как общество относится к своей истории, можно судить о его гражданах. Поэтому мы просим всех жителей Измаила, кто может оказать любую помощь, откликнуться.
 
Снежана СТРЕПЕТОВА.