Картал в "заточении": почему идея перегородки на Табачелло не получила реализации

По словам Владимира Борисовича, поводом для создания проекта послужил тот факт, что в озере Картал практически полностью прекратилось воспроизводство рыбного стада. Если в 50-е годы прошлого столетия из него добывали 190 тонн рыбы, то в настоящее время этот показатель сведен к нулю. Во всяком случае, официальных отчетов о вылове биоресурсов специалистам в руки не попадало.

Возобновить естественное производство рыбы в Картале, по мнению проектанта, можно только путем приведения водоема в режим, приближенный к первоначальному, - то есть тому, что существовал до 50-х годов прошлого столетия, когда шлюзов на придунайских озерах еще не было. 

К слову, Владимир Егоращенко добавил, что затворы на Дунае появились благодаря активности местных рыбаков, которые таким путем пытались удержать у себя рыбу. 

Естественный режим на Картале предполагает, в свою очередь, практически полный сброс воды осенью. Это приводит к оголению мелководий, на которых затем образуется пищевой субстрат для рыбы. Весной же, когда мелководья заливаются водой, в них направляется на нерест рыба. Этот процесс и способствует воспроизводству живых биоресурсов.

Но беда в том, что Картал естественным путем связан с озером Ялпуг-Кугурлуй. При этом если из первого никакого водозабора не происходит, то из второго отбирают воду с целью снабжения Болграда. Поэтому вопрос осеннего сброса воды из озера Ялпуг-Кугурлуй всякий раз встречает сопротивление со стороны  тех, кто занимается водоснабжением города. Фактически возникает конфликт интересов. 

"Установка конструкции на Табачелло ставила своей задачей дать возможность отсоединять на любом этапе озеро Картал от Ялпуга, - рассказывает автор проекта. – Она позволяет обеспечить независимость режимов этих озер".

Кроме того, по словам собеседника, раньше, когда запускали воду в Кугурлуй из канала Прорва через Картал и Табачелло, все наносы оставались в Картале, что способствовало обмелению озера.  

Построенная конструкция предполагает реализацию двух режимов для Картала: нерегулируемый (все шлюзы открываются, закрывается только Табачелло, а когда уровень падает, и вода уходит в Дунай, водоем высыхает, как это было в 50-е годы. По весне же он заполняется водой естественным путем либо регулируемым (вода из Дуная поступает через шлюзы Прорва и Орловский, затем направляется в Кугурлуй через Табачелло). Какого режима именно придерживаться – решают все водопользователи в ходе совместного обсуждения. 

Касательно результата "эксперимента", который длится уже год, Владимир Борисович сказать ничего не смог – анализ, по его словам, должна выполнить та компания, которая реализует режим на водоеме. В данном случае это Дунайское бассейновое управление водных ресурсов. 

"Интегральную же оценку в вопросе эффективности конструкции должен дать Бассейновый совет - общественная организация, которая правомочна проводить анализ. В любом случае, режим водоемов относится к тем вопросам, которые вызывают конфликт интересов", - завершил специалист. 

Мы же со своей стороны скажем, что на практике ни один из предложенных режимов для Картала не был реализован. Озеро фактически оказалось в заточении: в него не поступило воды извне, а та, что есть, не смогла пойти дальше для осуществления водообмена, отчего протока в этом году активно начала зарастать телорезом – растением, поселяющимся в стоячей воде. Более того, на октябрьском совещании межведомственной комиссии по установлению режимов придунайских водохранилищ вопрос о сбросе воды из Картала (чтобы вернуть его к природным условиям) даже не поднимался. То есть первый вариант режима озера отпадает. Собственно, как и второй: протока Табачелло не открывалась в течение года. Более того, все три затвора на трубах, через которые мог бы осуществляться хотя бы самый скудный водообмен, зава-рены. 

Так какой смысл был в строительстве перегородки, если проект не довели до конца, а водоем отрезали от общей живой системы, не дав ему ни единого шанса? Не преступна ли такая деятельность руководителя режима на практике?

В конце концов хочется узнать, как оценил результаты эксперимента донор проекта? В курсе ли он, что его деньги, направленные на сохранение природы, наносят ей практический вред? Интересно, получил ли он и в каком виде отчет от инициатора всей этой идеи – Центра региональных исследований?

Пока эти вопросы остаются без ответа, но к теме измученного водоема мы вернемся еще не раз.